Холодный взгляд, усталые ресницы,
Покой и тишина в ее лице.
Для всех она свободнее чем птица:
Весь их доход в одном ее кольце.
Она пройдется- сердце леденеет,
Покой и тишина в ее лице.
Для всех она свободнее чем птица:
Весь их доход в одном ее кольце.
Она пройдется- сердце леденеет,
В ней грации бездонный океан,
Грустить она как будто не умеет,
Грустить она как будто не умеет,
Особый дар ей кем-то точно дан.
Она- вершина, что укрыта снегом,
Она - тот айсберг, что не одолеть,
Она победно-недоступная как небо.
Она всесильна: страшно и смотреть.
Железная и стойкая как вечность,
В глазах ее так трудно разглядеть
Ту чувственность и женскую беспечность,
Она- вершина, что укрыта снегом,
Она - тот айсберг, что не одолеть,
Она победно-недоступная как небо.
Она всесильна: страшно и смотреть.
Железная и стойкая как вечность,
В глазах ее так трудно разглядеть
Ту чувственность и женскую беспечность,
И нет в ней этого «мне нечего надеть».
А видят ли ее на самом деле?
В момент, когда приходит в дом она?
В момент, когда приходит в дом она?
Без камуфляжа на усталом ее теле,
Когда голодная и полностью одна?
И на щеках когда уж лед совсем растаял
Когда голодная и полностью одна?
И на щеках когда уж лед совсем растаял
От жара старых слез и коньяка,
Когда ей вспомнится, как Тот ее оставил,
И после как наелась мышьяка.
Когда не хочется ей больше ни минуты,
Когда бессилие готово удушить,
Когда так хочется покончить с этой смутой,
Когда теряется оттенок слова «жить».
И после как наелась мышьяка.
Когда не хочется ей больше ни минуты,
Когда бессилие готово удушить,
Когда так хочется покончить с этой смутой,
Когда теряется оттенок слова «жить».
Комментариев нет:
Отправить комментарий